Путь к цели - Страница 71

— Приветствую вас. Не подскажете — где можно снять комнату дня на два? — обратился Андрей к женщину, идущей впереди всех из церкви. Она подняла карие глаза, как будто не могла понять, что он от неё хочет, потом наморщила лоб, и сказала:

— У меня и сможете снять. Теперь у меня места хватает… Мне деньги нужны, детей кормить надо. Если пройдёте со мной — я покажу вам комнату.

Андрей слегка удивился такому попаданию в цель, и неожиданно его тонкий слух поймал разговора в толпе:

— Вот сучка! Мужа только успели похоронить, а она уже мужика подцепила! И симпатичный какой! Везёт же этим шлюхам.

Женщина слегка сгорбилась и пошла вперёд — Андрей за ней. Идти пришлось метров пятьсот — до белого, чистого домика с крепким забором и широким двором. Тут чувствовалась мужская рука, вряд ли одинокая женщина могла бы так содержать хозяйство. Видимо и действительно она только недавно схоронила мужа. На вид женщине было лет сорок — глаза красивые, но потухшие, лицо бледное, одежда неброская и неновая.

— Вот, тут. Это наша с мужем комната была, спальня. Муж умер, так что я осталась одна. Я с детьми буду спать, а вы тут. Два серебряника в сутки, не много будет? В гостинице же вы больше бы отдали? Так ведь? Только вот мойни у меня нет… вернее есть — баня, но её топить надо, а дров у меня нет, только для хаты. Ну, так что, будете снимать?

Андрей внимательно посмотрел на женщину — он чувствовал, как та боится, что клиент откажется — видать и вправду её припекло с деньгами. Однако ему не очень хотелось спать в доме, где поселилось горе. Ощущение пребывания на поминках не оставляло его всё время, что он находился в этом доме. Андрей немного подумал, и спросил, просто чтобы что-то сказать:

— А дети где? Гуляют?

— Я к соседке отвела. Сегодня сорок дней мужу, мне нужно было сходить поставить свечку. А то бы соседи глаз бы кололи тем, что не соблюдаю обычаев. Да и отец Никодим уже заспрашивался — надо, мол, на сорок дней заказать молитву, да свечей купить, да подношение церкви сделать. Последние деньги отнесла. Никогда не думала, что буду сдавать комнату… Вы не подумайте чего — дети у меня тихие, они не бегают, не кричат, спать не помешают. Будете отдыхать, никто не потревожит. Вы же ненадолго, да? На два дня, сказали?

— А от чего муж умер? — спросил Андрей, колеблясь и раздумывая о своём — надо было предупредить трактирщика, что он живёт у этой женщины — когда Фёдор приедет, чтобы знал, где искать.

— Убили его. Нашли за околицей мёртвым.

— И кто убил? — вскинул брови Андрей — разбойники?

— Нет. Зверь какой-то. У нас время от времени убийства. Уже много лет время от времени людей находят мёртвыми. И всё мужчины. У нас много вдов. Отец Никодим говорит, что это село проклято, потому что мы мало верим, перестали посещать церковь, погрязли в грехе. Может он и прав — мы истово никогда и не верили. Как все — свечу поставим, помолимся. Иконы-то у нас есть, да, вон они. Но чтобы целыми днями пропадать в церкви, да постоянно туда подношения носить — такого не было. Вероятно, бог нас за это и наказал. Ну да ладно — это наши проблемы. Так что у нас с вами? Останетесь?

— Останусь — немедленно решился Андрей — сейчас только схожу в трактир, пообедаю, да и приду.

Он достал из кармана четыре серебряника:

— Вот, плата. Возьмите сразу, чтобы не думалось. Я скоро приду.

Женщина нерешительно убрала деньги, а монах вышел из дома на улицу. Здесь было довольно тепло — он прикинул — градусов пятнадцать, не меньше. Сразу вспомнилась земная весна — видимо погода навеяла воспоминания. Он любил весну — особенно ранний май, когда весь снег уже стаял, на улице днём тепло и солнечно, а ночью ещё холодает (Майскими холодными ночами… отгремев, закончились бои… — вспомнилась ему песня об однополчанах, о великой войне). Вот и сейчас — было похоже на май, или конец апреля — вышло солнце и приятно грело кожу, пахло мокрой травой и землёй.

Андрей расстегнул куртку, и зашагал в трактир, ему даже захотелось насвистеть какой-то мотивчик — вот что делает солнце после многих дней слякоти, грязи, дождя и ветра.

— Ну что, нашёл комнату? — трактирщик усмехнулся и налил очередному посетителю кружку пива — у нас это запросто. И комнату предоставят, и ещё кое-чего… только спроси. Обедать будешь?

— А можно с собой взять?

— Можно. Но придётся оставить залог за горшки и миски. Принесёшь — верну деньги.

— Без проблем. И корзину какую-нибудь, чтобы нести.

— Вина положить? Какой обед-ужин без вина. Особенно с вдовушкой… — лицо трактирщика расплылось в скабрезной улыбке, и Андрею почему-то стало неприятно, захотелось врезать ему пощёчину и потребовать, чтобы он замолчал

— Нет — сухо ответил монах — пива. Три кувшина. И давай чего получше из еды — и корзину побольше. Чтобы хватило подольше. Да, вот ещё что — свежая печёнка есть? Сырая? И молоко, мёд?

— Есть, конечно. А чего ты с сырой печёнкой будешь делать? — насторожился трактирщик и понимающе кивнул, когда Шанди высунула голову из кармана — а! Понятно. Тогда две корзинки бери. С запасом получится. Ещё раз напомню — вернёшь — залоговые деньги возвращу.

Через двадцать минут Андрей, нагруженный двумя корзинами с продуктами, шагал туда, где он снял комнату. Когда подходил к дому, услышал чьи-то голоса — мужской, злой, раздражённый, и женский — высокий, дрожащий и возмущённый:

— Отстань! Не буду я с тобой! Ещё когда муж был жив — я тебе говорила — не лезь ко мне! Жаль, что он помер, а то бы тебе морду набил!

— Что ты кобенишься? Без денег не хочешь? Твой муж был еретиком, он никогда как следует не веровал в бога! Он пособник исчадий! Не зря он всё время лазил в Славию. Контрабандист, говоришь? Никакой не контрабандист — агент исчадий он был! Не зря его бог наказал — жизни лишил. Тебе за счастье приласкать по-настоящему боголюбивого человека, может тебе твои грехи тогда простятся.