Путь к цели - Страница 82

— Пока мне рано об этом задумываться — благовоспитанным голосом ответствовала Шанди и тоже фыркнула — честно говоря, мне как-то эти важные драконы совсем неинтересны! Вот что есть они, что нет — безразлично.

— Это ты пока ещё не выросла… вот вырастешь — поймёшь. А пока ты пигалица с крылышками, мотылёк задрипанный — чего ты понимаешь в любовных делах?

— Понимаю кое-что… тем более на твоём примере — обиженно ответила Шанди, после недолгого молчания — вижу, как заканчивается любовь. Прихожу к выводу, что лучше уж тысячи лет одной жить, чем с кем попало яйцо оплодотворять. Да и папаша мой не особенно привил мне любовь к мужскому роду. Один ты исключение — вот был бы ты драконом…

— Эй, эй, извращенка! Брось свои эротические мечты! Мы вообще с тобой брат и сестра, выбрось свой инцест из головы! Надо тебя святой водой обрызгать, может в тебя бес вселился? — Андрей рассмеялся и легонько щёлкнул по носу Шанди, выглянувшей из кармана.

— Не хулигань! А то я сама тебя обрызгаю как-нибудь, вот полетим с тобой, а я тебя в реку-то и уроню, узнаешь тогда, как меня святой водой брызгать. А бес в меня не вселится — всем известно, что бес в дракона не может вселиться, дракон для этого слишком силён духом. Потому Исчадья и обожают приносить в жертву на алтаре. Один дракон за десять тысяч душ людей идёт.

— Я всё слушаю, и думаю — сколько зафиксированных случаев принесения драконов в жертву? Ну-ка, статистику мне!

— Хммм… я не знаю. Но мама рассказывала — были такие случаи, детёнышей находили и приносили в жертву — растерялась Шанди.

— Мне кажется — это ваши старейшины чего-то мутят, жути нагоняют. С какого такого перепугу душа дракона за тысячу человеческих сойдёт? Ты сама-то подумала? По-моему это ваш, драконов, эпос. Легенды, так сказать. Что, мол, один дракон за тысячу людей сойдёт, такой он душевный!

— Да ну тебя — обиделась Шанди — не знаю я. А ты просто хочешь принизить племя драконов. Не буду с тобой разговаривать.

— Даже чтобы попросить мёду и молока?

— А есть?

— Есть. Пошли, попитаемся, да и пойдём в церковь. А как же ты разговариваешь, если не хотела разговаривать?

— Это только для дела. А так я не разговариваю! — да ну тебя — прыснула Шанди — я не могу на тебя долго сердиться. Ты такой болван, а на болванов не обижаются.

— Да? А я думал — наоборот — ухмыльнулся Андрей

Они посидели, поели, попили чаю. Андрей прикинул — это заняло около часа. Потом собрали вещи, Андрей запер дом — детей дома тоже не было — и побрёл в церковь.

В церкви был аврал — толпа прихожан всё мыла, вытирала, женщины бегали с тряпками и вёдрами — стены сверкали, пыль и мусор в коридорах исчезли, как дурной сон. Церковь очищалась прямо на глазах.

Андрей усмехнулся — и понадобилось-то просто оторвать голову нескольким оборотням, да вылечить настоятеля от его дурных привычек — и всё заблестело. Если бы так просто было вычистить весь мир… но нужно стремиться к этому.

— Приветствую, Андрей! Зайди в мою келью, зайди, поговорим — настоятель радостно встретил монаха, а жители с любопытством, тихо переговариваясь, рассматривали странного человека, с которым так носился отец Никодим. Они не понимали, откуда тот взялся, какой статус имеет в обществе, но видя, с каким почтением относится к нему настоятель, решили, что это не меньше как проверяющий от Синода. Не зря же началась такая бурная чистка церкви и наведения порядка.

Они прошли в пристройку — тут тоже всё изменилось. Чистота, порядок, бутылок и мусора нет — пахнет ладаном, воском, лежат старинные книги и расстелены чистые ковры.

— Благолепие, правда? — усмехнулся Никодим — это твоя Нерта постаралась. Умеешь ты угадывать суть людей, умеешь, Ангел. Вон как всё повернулось!

— Не Ангел я — грустно усмехнулся Андрей — человек, и грехи мои смердят перед Господом. Пытаюсь вот замолить грехи, но не особо получается. Одни замолишь — другие вырастают. Ухожу я. Моя задача тут выполнена. Теперь у вас всё будет хорошо.

— Да, Господь не зря привёл тебя в нашу деревню, не зря. Ты не в столицу собрался? А то я могу тебе помочь — дам рекомендательное письмо. У меня друг там, священник, отец Акодим. Мы учились вместе, дружили сильно. Молодые были — почудили по трактирам… оххх… почудили — Никодим радостно рассмеялся воспоминаниям, и Андрей с улыбкой подумал о том, что бурсаки что на Земле, что тут, никогда не отличались особым смирением, и всегда первые были в драках и питие — только вспомнить Гоголевские романы.

— Напиши, конечно. В Анкарру пойду. Туда меня Господь призывает.

— Ну и славно — Никодим сел за бюро, с поцарапанным лакированным покрытием, достал хрустящий лист желтоватой бумаги, гусиное перо, чернильницу, и что-то долго писал, усердно водя пером. Потом посыпал бумагу тонким песком и осторожно стряхнул его обратно в баночку. Андрей с интересом смотрел за процессом — это тебе не шариковой ручкой нацарапать — так сам Пушкин писал! Чудно видеть такие древние предметы для письма в действии.

Никодим поднял бумагу и громко прочитал:

— Друг мой Акодим! Податель сего человек благочестивый и надёжный, на него можно положиться во всём, и я ему обязан самой жизнью. Помоги ему, чем сможешь, ради меня. Твой друг навсегда Никодим. Во имя Господа нашего! — Держи, не потеряй. Он сейчас секретарь Великого Синода, большая шишка. Имеет связи в самом верху, сам Патриарх к нему прислушивается. Так что он тебе может многим помочь — ради меня. А ты… ты поможешь ему. Если сочтёшь нужным. Во имя Господа. Ну что, прощаемся?