Путь к цели - Страница 77

— Оденься — хмыкнула Шанди — потерплю пять минут. А то ты голый на холоде скачешь, синий весь уже.

— Я и забыл чего-то… напугался за тебя. Мда… не ожидал. Знаешь — чего-чего, но такого я не ожидал. Хорошо, что ты со мной. Иначе пришлось бы мне бежать, и как можно быстрее. А я как-то не расположен бегать всю ночь. Всё, я готов — Андрей завязал последнюю завязку на штанах и занялся лечением подруги.

Через полчаса она уже была излечена, только сильно голодна, и как следствие — раздражена.

— Я слетаю, поохочусь, хорошо? Мне сейчас надо много мяса. Хотя… нет уж — потом слетаю. Нельзя тебя оставлять без охраны. Тем более что я чувствую, ты чего-то задумал. Тебя просто съедает нетерпение, и ты хочешь куда-то идти. И это не новая самка…

— А может я в баню спешу? Напариться, помыться? Хочу, чтобы спинку мне потёрли красивые женщины? — рассмеялся Андрей — всё-то ты знаешь!

— Нееет… я чувствую — это не баня. Куда ты собрался, признавайся!

— Хочу отца Никодима навестить.

— Хммм… пошли. Мне тоже хочется посмотреть на местного адепта веры. С его попустительства началось такое безобразие.

Андрей коротко кивнул головой, а Шанди уменьшилась, снова стала хорьком и запрыгнула в карман Андрея.

Он пошёл в деревню, невольно косясь на трупы оборотней. Ему показалось, что в них была какая-то неправильность. Что-то не так, как будто события пошли не по тому сценарию. Монах задумался — что не так, и сообразил — они так и остались зверьми! Андрей вначале удивился, а потом усмехнулся своим мыслям — ну да, так и должно было быть. Это только в киношных ужастиках оборотни после смерти превращаются в людей, а в реальности они так и остаются зверями. Впрочем — а как же тогда та кикимора, которую он убил, и которая при своей гибели почти превратилась в человека? И пришёл к выводу: значит она превратилась ещё тогда, когда голова её была цела, стояла на месте и могла управлять телом, его преобразованием. Ведь фактически оборотень не был никаким волшебным существом, это был мутант, человек, преобразованный под влиянием какой-то заразы, попадавшей в его кровь. Эти оборотни погибли прежде, чем преобразовались в человека, и так остались зверьми. Впрочем — были ли они людьми, в том понимании, в каком это принято понимать? Ведь человек не становится зверем, сменив тело, зверем его делает та звериная сущность, что сидела в его мозгу. Просто при преобразовании в это существо он как бы раскрепощается, выпуская всё чёрное, всё гадкое, что в нём есть. Андрей сумел подавить в себе звериное начало, они — нет.

В церкви, украшенной цветными стёклами окон, горел огонёк, видимый сквозь маленькое окошко. Отец Никодим был внутри — понял Андрей, впрочем — тот и жил при церкви, в отдельной пристройке, соединённой с храмом длинным коридором — это Андрей выяснил у Нерты. Она бывала у священника, когда крестила детей, и ещё по каким-то надобностям.

Андрей подошёл к узорчатой металлической двери и постучал в неё кулаком. Удары гулко отозвались внутри пустого помещения, но долго никто к двери не подходил. Но Андрей не отставал — он бил, бил, бил в дверь вначале кулаками, потом начал долбить ногами так, что дверь вибрировала и звенела, как колокол. Наконец, послышался слегка надтреснутый мужской голос:

— Да иду, иду я! Не дадут почитать молитвы в тишине! Долбят и долбят, долбят и долбят!

Дверь скрипнула, завизжала петлями и открылась.

Отец Никодим стоял качаясь, с трудом удерживаясь на ногах, держась за дверь, как за спасительный круг. Было ясно, что если он сейчас её отпустит — свалится и уснёт. Волосы и борода, всклокоченные и как будто бы вывалянные в соломе, давали понять, что их хозяин пребывал в очень глубокой молитве, но только не Богу, а зелёному змию.

— Ну и чего? Помирает кто-то, что ли? Или поженить кого? Я немного приболел, езжайте в Шустовку, это тридцать вёрст отсюда, там отец Зарик вас обслужит. А я не могу, не могу… — настоятель покачнулся, и упал бы, если бы Андрей его не поддержал. Потом монах подхватил отца Никодима в охапку, легко, как мешок картошки, бросил его на плечо и прикрыв дверь, пошёл вовнутрь церкви. Настоятель чего-то бормотал, размахивал руками, а потом обвис, как будто смирившись со своей участью.

Андрей прошёл через церковь, длинным, грязным коридором, и выйдя в жилую часть оказался в большой гостиной, неприбранной, пыльной, со столом посредине, на котором стояли пустые и початые бутылки вина. Андрей осмотрелся, заметил кушетку возле стены, на которой, собственно, и пребывал священник до того, как его поднял Андрей. Никодим уже храпел на плече 'похитителя, уснув по дороге и храпел, как целый отряд грузчиков.

Андрей бросил его на кушетку, как мешок, тот только хрюкнул, и продолжил спать дальше. Андрей подошёл к столу, с отвращением понюхал бутылку — пахло какой-то брагой, похоже, Никодим пил всё что пьётся, не разбираясь, и уселся на стул, предварительно потрогав его пальцев на предмет пыли и чего-нибудь похуже. Так и замер на стуле, раздумывая — что ему делать дальше. Разговаривать с пьяндалыгой было бесполезно, да и просто невозможно — всё равно как разговаривать с бревном.

— Ну, что будем делать? — спросила Шанди, выглядывая из кармана и принюхиваясь — может голову ему оторвём? А что — бесполезный скот. Как такой скот может научить вере? Чему он вообще может научить? Такие священники ничем не лучше исчадий, согласись.

— Соглашусь — угрюмо кивнул Андрей — от таких вред не меньший, чем от исчадий. Что делать, говоришь? А вот сейчас попробуем его поднять…